— Конечно, дорогая, после первой же записки, — Абигейл резко раскрыла веер и принялась шумно обмахиваться. Я тут же пожалела, что свой оставила в комнатах: если во время прогулки воздуха мне хватало, но как только мы остановились и уселись под удушающе-ароматные орхидеи, то в ушах зазвенело. — Вы прекрасно понимаете, я думаю, что у леди моего положения это не первое покушение на жизнь. Но раньше-то негодяев ловили сразу. Помню, одного отправили на каторгу, а другого мой покойный Стефан с удовольствием сгноил в тюрьме. А сейчас уже три месяца я только и делаю, что озираюсь по сторонам. В штате прислуги у меня уже столько «гусей», что впору птичник открывать! А толку никакого, совершенно.
— Могу посоветовать вам одного детектива, — после недолгих колебаний произнесла я. — Возможно, его нельзя назвать джентльменом и методы работы у него предполагают изрядную долю риска, но зато и результат появляется быстро.
— Нет уж, увольте, Виржиния, — поморщилась герцогиня. — Больше никаких «гусей», хоть трижды гениальных. Те, кто охраняет меня сейчас, тоже не круглые идиоты. Да и много ли успеет сделать ваш детектив? — в голосе ее появилась вяжущая горечь, как в дешёвом, слишком пережаренном кофе. — В последнем письме говорится, что жить мне осталось месяц. Точнее, двадцать восемь дней.
— Это какая-то особая дата? — спросила я.
Решение Абигейл не прибегать к помощи Эллиса мне совсем не понравилось. Конечно, у бесцеремонного детектива было множество недостатков, но работа его приносила видимые результаты, и довольно быстро. По моему скромному мнению, стоило хотя бы спросить у него совета…
Может, письмом?
Нет, письма идут долго. Тратить почти неделю, чтобы получить ответ? Не подойдет. Железнодорожная почта — выход, но и тогда на каждое письмо придется по три дня, самое меньшее. А герцогиня говорила о двадцати восьми днях… Попробовать пригласить Эллиса сюда? Но под каким предлогом?
— Не знаю, Виржиния, — ответ Абигейл прозвучал так неожиданно и так согласно моим мыслям, что я с трудом удержала невозмутимое выражение лица. — Я перебрала все возможные объяснения, но представь себе, на этот день не выпадает никаких знаменательных дат. Даже луна — и та убывающая, никаких вам полнолуний или новолуний.
— Возможно, все это пустые угрозы, — предположила я, чтобы поддержать несчастную женщину, а сама в то же время продолжала размышлять, как бы вызвать детектива Норманна в Дэлингридж. Может, представить его, скажем, управляющим, и сослаться на дела? Нет, обман могут раскрыть, и тогда люди будут говорить… всякое. А сплетни столь пикантного характера неминуемо напомнят о моем существовании человеку, о котором я и слышать ничего не хочу.
— Сейчас я и сама почти в это верю, дорогая, — внезапно улыбнулась Абигейл, устало, но тепло. Тревожная складка между бровями у нее разгладилась. — Теперь, когда я поговорила об этом с вами, Виржиния, мне стало куда легче. Со стороны это все звучит несерьезно. Если бы хотели убить — попытались бы! А угрозы — это всего лишь способ отравить мне существование. Скажите лучше, — продолжила она с нарочитой беззаботностью. — Что вы решили подарить моим сорванцам? Подарок мне был просто великолепен — вы знаете, что я испытываю слабость к редким ликерам, а тут целая коллекция цветочных напитков — розовый, яблоневый… И как удачно, что вы преподнесли его заранее — пожалуй, две-три бутылки можно будет выставить в нашем «дамском клубе». Как в старые добрые времена: вы, Виржиния, леди Вайтберри, леди Эрлтон, леди Ванесса и леди Клэймор.
«Только леди Милдред с нами не будет», — с грустью подумала я, но грусть эта была на удивление светлой. В последнее время бабушка забросила привычку навещать мои сны. Только иногда, когда я просыпалась под утро, мне мерещился запах вишневого табака. Но Магда, как бы рано она ни приходила, никогда не чувствовала его.
— О, звучит весело, — я постаралась вложить в эти слова предвкушение и все те крохи беспечности, которые все еще у меня оставались. — И впрямь, как в старые добрые времена. Что же касается мальчиков, то они, помнится, увлекались историей и географией. Я взяла на себя смелость отступить от этикета и выбрать для них три старинных карты мира. Одна альравская, пятнадцатого века, на коже — отреставрированная, а потому в прекрасном состоянии. Вторая — алманская, приблизительно семнадцатого века, вот с ней надо быть осторожнее, может и рассыпаться в руках. Третья карта — большая редкость. Чжунская работа, расписной шёлк. Весьма красивая вещь — с рисунками птиц, сказочными цветами и стихами. Правда, перевода стихов у меня нет, но в наши дни найти переводчика из Чжуня — дело нехитрое…
— Виржиния, вы просто чудо! — всплеснула руками Абигейл и рассмеялась. — Прекрасный подарок, мои разбойники будут в восторге! А то представьте себе, барон Оуксбург собирается подарить охотничьих собак. Какие, скажите на милость, собаки, если и Даниэль, и тем более Кристиан терпеть не могут охоту?
— Понимаю, — улыбнулась я. И вдруг, повинуясь порыву, попросила: — Абигейл, мне, право, неловко возвращаться к этой неприятной теме, но не могли бы вы показать мне письма? Я почти уверена, что это пустые угрозы, но хотелось бы убедиться самой. Возможно, у меня проснется фамильное чутье Эверсанов, как у леди Милдред?
Упоминание бабушкиного имени произвело должное впечатление. Леди Абигейл хоть и погрустнела опять, но все-таки пообещала мне вечером за чашкой чая показать письма.
В течение дня прибыл еще один гость — сэр Винсент Фаулер, баронет из Эннекса. Ему было около двадцати шести, но несмотря на разницу почти в десять лет, он считался приятелем Дагвортских Близнецов. Я не удивлялась тому, что они сошлись характерами. Острого на язык, жестокого к человеческим слабостям Фаулера не принимали во многих домах. Ходили слухи и о том, что были и дуэли с его участием, завершившиеся смертью противника. А недоброжелатели говорили, что он и услугами наемных убийц не гнушается.